1. Характер княжеско-вечевых отношений - на фоне русско-ордынских взаимосвязей - свидетельствует о том, что "княжеские и земские власти во все время Татарского владычества почти всегда имели одинаковую силу и так были связаны друг с другом, что ни та, ни другая власть не могла действовать отдельно... Относительно сбора дани и других податей и пошлин... везде участвовала земщина. Княжие слуги под именем писцов по всем общинам наперед должны были сделать перепись сообща с земскими людьми каждой общины. Перепись эта носила официальное название писцовых и переписных книг, - констатирует И.Д. Беляев, - в которых подробно описывался каждый двор общины с обозначением семейства хозяина, земли пахотной и сенокосной, составляющей надел хозяина, промысла, ежели таковой был у него, и годичного дохода от земли и промысла...". При этом "ни наместник, ни его служители, ни другие княжие слуги не имели права вмешиваться ни в сбор податей, ни в раскладку их, ни в счет земских служб; все это производила сама земщина на своих сходках или вечах и чрез своих выборных начальников, которые отдавали отчет вечу... Вообще в сборе податей и в счете земских служб и при Татарском владычестве оставался почти старый порядок...".
2. Тезис о "централизованной, унифицированной и разветвленной" системе управления представляется весьма спорным и противоречивым (более того, относительно целого ряда регионов - не подтвержденным документально), но тем не менее оставим его без комментариев. Правда, интересно, о каких европейских территориях в процитированном отрывке идет речь, видимо, все же не о славяно-русских городах-государствах, стоявших в своем общественно-политическом развитии на значительно более высокой цивилизационной ступени по сравнению с номадно-кочевым (лишь только начинавшим "оседать" на земле) населением Золотой Орды?!
3. Правда, немногочисленные источники (естественно, славяно-русские, так как достоверные ордынские историографии по-прежнему не известны) свидетельствуют о том, что одновременно продолжали действовать структуры административно-территориального деления и единицы традиционной социальной стратификации, сложившиеся в масштабе Русской земли в домонгольский период. По крайней мере можно с уверенностью констатировать, что их - прежде всего сотенную организацию - никто не отменял (тем более, если речь идет о регионах, непосредственно не подконтрольных Орде).
4. Древнерусское и древнемонгольское общество стояло на принципиально иных по уровню социально-экономического и политико-правового развития ступенях, несмотря на некоторые параллелизмы в этапах генезиса государственности. Безусловно, их можно идентифицировать как общества переходного типа. Но если в первом случае речь идет о переходе от ранней - полисно-вечевой - государственности к единому национальному централизованному государству, то во втором - о переходе от номадно-кочевой формы общественных отношений к оседло-протогосударственной <63>. Именно этим в значительной степени объясняются специфика и характер даннической зависимости, имевшей место на Руси. "Первоначальная, в эпоху разложения первобытно-общинного строя и в раннеклассовых обществах, данническая эксплуатация еще не вполне оторвалась от генетически и функционально близких к ней, - констатирует в связи с этим А.И. Першиц, - но еще более примитивных порядков - военного грабежа и контрибуции".
5. Так было ли на Руси многовековое татаро-монгольское иго? Вопрос, на наш взгляд, приобретает все более с точки зрения его деструктивности риторический оттенок.