Исследования международных институтов с самого своего появления считались и считаются с основополагающей парадигмой в исследованиях международных отношений - политическим реализмом. Его представители редко высказывались непосредственно по проблеме международных институтов, но занимали вполне определенную позицию в отношении возможности международного сотрудничества в целом: создаваемые институты рассматривались как инструменты реализации интересов меньшинства могущественных государств, а случаи определяемого институтами поведения считались результатом совпадения их интересов. "Правительства, - писал Ганс Моргентау, - всегда стремятся или избавиться от ограничений, накладываемых международным правом, или же использовать его нормы для реализации собственных национальных интересов"9. Скептицизм по отношению к сотрудничеству сохранился и после окончания Второй мировой войны.
Попытка более глубокого анализа международных институтов в рамках реализма была предпринята в 70-х и 80-х годах прошлого века - теория гегемонистской стабильности, по мнению некоторых реалистов, могла решить задачу увязывания распределения мощи с проблемой создания и поддержания стабильности международных институтов10. В рамках данного подхода провозглашалась лишь вероятность создания международных институтов доминирующими державами во время периодов их гегемонии. Однако и этот подход ставит исследователя международных институтов в тупик: "большая семерка", к примеру, создается в период, отмеченный относительным выравниванием потенциалов США и их союзников.
Более интересные возможности для анализа были предложены так называемой "английской школой" международных отношений. Ее адепты подчеркивали важность роли мирового общества в поддержании международного порядка. Х. Булл и А. Уотсон определяли мировое общество как сообщество государств, "установивших путем диалога и взаимного согласия общие правила и институты для организации своих отношений и заинтересованных в соблюдении этих договоренностей"11. Согласно этому подходу, мировое общество является политической основой международных институтов12. Х. Булл увидел возможность возникновения "мирового общества" в любой группе государств, разделяющих такие совпадающие цели, как, например, установление ограничений на использование силы.
В рамках английской школы было выработано более широкое определение институтов как "кластеров социальных правил, установлений и норм поведения…, наборов конвенциональных предположений, которых придерживаются члены… и которые задают условия для определения того, что следует делать в определенный момент и в определенных обстоятельствах". Главной проблемой, волновавшей представителей английской школы, была проблема международного порядка, а основной решаемой задачей - определение того, как наличие общих целей способствует поддержанию порядка13. В этих положениях английская школа вплотную приблизилась к либеральному институционализму.
Дивергенция подходов в рамках реализма не дает более оснований рассматривать это течение как единое - Роберт Джервис закономерно предложил разграничить "наступательный" и "оборонительный" реализм14. Представители первого направления практически полностью исключают возможность сотрудничества: оно не представляется единственной и оптимальной альтернативой соперничеству в области максимизации мощи. Извлекаемые из него выгоды могут быть конвертированы в военные преимущества15. А раз сотрудничество] может привести к усилению военной мощи одного из партнеров, оно сопряжено со значительным риском. Дж. Доунс, Д. Рок и П. Барзум идут ещё дальше, утверждая, что сотрудничество, выходящее за пределы простого согласования проводимой политики, - продукт принуждения16.
Представители второго направления в рамках реализма делают акцент на стремлении государств к обеспечению безопасности. Фактором их политики является скорее страх, а не желание господствовать. Конфликтность порождается не их действиями, а взаимодействием - "международные отношения представляются в этом случае не как зло, а как трагедия, ибо действия государств затрудняют достижение состояния безопасности"17. Конфликтность неизбежна лишь в случае открытой агрессии - тогда логика "оборонительных реалистов" смыкается с логикой реалистов "наступательных". В противном случае у нее много общего с логикой неолиберальных институционалистов.
По меткому замечанию Р. Джервиса, расхождения между либеральными институционалистами и "оборонительными" реалистами сильно преувеличены. Неолиберальные институционалисты принимали и пессимизм неореалистов по поводу перспектив создания системы глобального управления, и их убежденность в анархической природе международных отношений, порождающей необходимость и трудности сотрудничества, и эгоистической политике государств. Реалисты, в свою очередь, не исключали полностью возможность сотрудничества в международной политике, где интересы государств могут как сталкиваться, так и совпадать: "центральное место в мире, отражением которого является игра с нулевой суммой, займет постоянная борьба, а не политика"18. Главные расхождения между либерализмом и реализмом в отношении международного сотрудничества связаны с тем, что сторонники первого полагают, будто в мире существует больше возможностей для сотрудничества, чем вторые. Два направления расходятся и по поводу объема избыточной конфликтности, которая может быть устранена из международных отношений. Если реалисты полагают, что отношения между государствами уже достигают эффективности по Парето, то либералы - что при состоянии комплексной взаимозависимости, когда государства теряют способность эффективно преследовать свои интересы в одностороннем порядке, только международные институты могут привести межгосударственные отношения к Парето-эффективности.
Либеральный институционализм активно опирается на теорию рационального поведения, рассматривая акторов мировой политики как рациональных субъектов, сталкивающихся с необходимостью действовать в контексте неопределенности, учитывая ограничения в осуществлении выбора. Существование институтов облегчает выбор. Они позволяют увеличить информированность, сократить трансакционные издержки, предлагают определенное поле возможных действий, иначе говоря, увеличивают эффективность отношений сотрудничества. А для демонстрации того факта, что в любом случае участники отношений предпочтут сотрудничество односторонним действиям, широко привлекалась теория игр, и в частности, модель "дилеммы заключенного". Один из пионеров либерального институционализма Р. Аксельрод показывает, что "отношения сотрудничества действительно могут возникнуть в мире эгоистов в отсутствие принуждающей силы". Для этого необходимо, чтобы "акторы сталкивались с большой вероятностью вторичного взаимодействия, для того чтобы результаты предстоящего взаимодействия имели для них значение в долгосрочной перспективе"19. Как теория режимов, так и либеральный институционализм широко использовали два понятия: "повторяющейся игры" (Дж. Рагги) и "рассеянной взаимности" (Р. Кохейн), заимствованные из исследования Р. Аксельрода. Если государства вовлечены в повторяющееся взаимодействие (европейская интеграция, ВТО, Совет Безопасности ООН), если в его результате они оказываются попеременно в выигрыше и в проигрыше, и если так или иначе они будут вынуждены вновь вступать в такое взаимодействие, они не заинтересованы выходить из него и предпочесть тактику односторонних действий. В долгосрочной перспективе поведение, основанное на сотрудничестве, является, как утверждают либералы, наилучшей стратегией. Институты же, в свою очередь, призваны усилить эту "рассеянную взаимность", увеличить как цену нарушения правил, так и выигрыш, извлекаемый из сотрудничества. Исследования в рамках теории игр показывают, что участники делают сознательный выбор в пользу институтов для снижения неопределенности и, тем самым, ослабляют состояние анархии в международной системе20. Гибкость институтов позволяет участникам осуществлять поиск более эффективных моделей своего сотрудничества. Позитивный опыт сотрудничества в наиболее подходящих для этого областях переносится на другие, рассматриваемые как более сложные, для достижения согласия между государствами. Таким образом, может осуществиться распространение сотрудничества из экономической области в военную, учитывая отсутствие четкого аналитического разграничения между ними21. Наконец, либеральные институционалисты поставили вопрос о роли институтов в усилении прозрачности политики государств-участников и заострили внимание на такой важной стороне функционирования институтов, как обеспечение постоянного взаимодействия между представителями руководящих элит государств-членов, в ходе которого, как правило, возникает определенная общность представлений об основных проблемах, на разрешение которых направлена политика этих элит внутри государств. С точки зрения либералов, таким образом, институты оказывают влияние на политику вовлеченных в них государств:
• Изменяя поведение государств, трансформируя «поле возможностей», находящихся в их распоряжении;
• Изменяя результаты взаимодействия государств, оказывая влияние н а ресурсы, имеющиеся в их распоряжении;
• Повышая влияние государств, предоставляя в их распоряжение дополнительную информацию22.
Рассматривая институты и как результат деятельности политических акторов, и как инструмент корректировки их политики, институциональная теория предлагает два взаимосвязанных подхода к их исследованию. В рамках первого в центре внимания оказываются условия, способствующие возникновению тех или иных институтов. В рамках второго целью является демонстрация влияния институтов на поведение политических акторов и определение условий, при которых это влияние имеет место. Эмпирические исследования в рамках второго подхода сфокусированы на основных выделенных институционалистами функциях институтов - снижении трансакционных издержек в межгосударственном взаимодействии, обеспечении соблюдения достигнутых договоренностей, выделении основных направлений сотрудничества, и в целом, укреплении многостороннего подхода в решении ключевых международных проблем.